Кризис тянет мировую экономику и финансовые рынки ко дну, поэтому не стоит удивляться тем глобальным переоценкам принципов работы мировой экономики, которые ждут нас впереди. Судя по всему, голоса диссидентов профессии наконец-то достигли ушей широкой аудитории. Например, лауреат нобелевской премии Рональд Х. Коаз заловался на то, что, микроэкономика засорена моделями «черных ящиков», которые не способны достоверно показать фактические контрактные взаимоотношения между компаниями и рынками. Он отметил, что при низкой стоимости сделки и должным образом определенных правах собственности, частные контракты способны решить такие глобальные проблемы, как загрязнение окружающей среды; однако политики, глядя на одержимость экономистов упрощенными ценовыми теориями, предпочитают ориентироваться на фискальные инструменты.

Сейчас под пристальным вниманием мировой общественности оказались развитые страны со своими проблемами, нестабильностью и вялым ростом, а вот развивающийся блок, за исключением, пожалуй, Китая, остается в тени. И напрасно, потому проблемы упомянутого богатого мира рикошетом больно бьют по экономикам этой группы. Смогут ли они восстановиться самостоятельно? После того, как на нас обрушился финансовый кризис 2008 года, крупнейшие развивающиеся экономики взяли на себя функции главной движущей силы мировой экономики, в определенной степени, они и сейчас их выполняют. Однако их устойчивость к внешним потрясениям всегда определялась исключительно способностью генерировать внутренний совокупный спрос, достаточный для поддержания роста, без необходимости компенсировать существенное его снижение в развитых странах. И все же, минимальный (и даже отрицательный) рост в Европа на фоне значительного охлаждения в США создал колоссальный дефицит спроса, и его уже в полной мере ощутил экспортный сектор развивающихся стран. Европа - главный рынок сбыта для большинства из них, и крупнейший внешний рынок для Китая.

Американскую экономику лечат не тем лекарством. Поставив пациенту диагноз на глазок, да еще и не правильный, политики выписали ему непроверенное, экспериментальное средство с потенциально опасными побочными эффектами. Пациент - это американский потребитель - крупнейший и некогда сильнейший в мире, но сейчас пребывающий в тяжелом состоянии, близком к коматозу Великой Депрессии. От последних данных по потребительским расходам в США хочется прослезиться. Рост частных расходов на потребление с поправкой на инфляцию во втором квартале 2012 года был пересмотрен в сторону понижения до 1.5%, в третьем квартале, очевидно, нас ждет нечто подобное. Хуже того, это лишь последние данные большого нисходящего тренда, которому уже почти четыре с половиной года от роду.

В сентябре крупнейшие Центробанки по обе стороны Атлантики предприняли очередные чрезвычайные политические меры: долгожданное QE3 (третья порция количественного ослабления со стороны Федрезерва США), и не менее долгожданная программа Европейского центрального банка неограниченных покупок гос. облигаций в проблемных странах Еврозоны. Рынки отреагировали на это с энтузиазмом, близким к эйфории, по крайней мере, американские фондовые индексы достигли дорецессионных максимумов. Однако есть и те, кто обеспокоен возможным ростом инфляции и государственных расходов в результате последних модификаций монетарной политики. В основном это представители правых партий. На самом же деле, ни критика, ни эйфория по большей части не обоснованы. Сейчас в экономике слишком много свободных, недоиспользованных производственных мощностей, а перспективы настолько туманны, что ни о каком серьезном риске инфляции говорить не приходится.

Развитые страны мира попали в переделку: темпы экономического роста падают, а безработица неуклонно растет. Но теперь их проблемы ощутили на себе и развивающиеся экономики. Какие факторы спровоцировали наши нынешние трудности, и смогут ли политики на них адекватно отреагировать? Первый и самый важный фактор - это отказ от заемных средств и, как следствие, снижение совокупного спроса. С начала финансового кризиса в 2008 году несколько развитых стран с зашкаливающими объемами кредитования и потребительских расходов были вынуждены начать болезненные процедуры по восстановлению частных и государственных балансов На это нужно время и терпение, поскольку они сопряжены с ослабленным экономическим ростом и снижением уровня занятости. Неторговая часть любой развитой экономики очень велика (она составляет примерно две трети от общей экономической активности).

Финансовые рынки начали расти еще в июле, надеясь, что мировой экономический и геополитический прогноз хуже не станет, потому что хуже просто некуда. В крайнем случае, центральные банки предпримут необходимые меры, чтобы остановить экономику и рынки от падения, то есть, воспользуются инструментами обеспечения ликвидности и количественным ослаблением. Таким образом, не только хорошие и неожиданно хорошие экономические новости поддерживали у инвесторов оптимизм, но и плохие вести тоже воспринимались с энтузиазмом, потому что они повышали вероятность того, что главы Центробанков, в частности председатель ФРС Бен Бернанке и председатель Европейского центрального банка Марио Драги начнут сбрасывать на рынки мешки с наличностью. Но вот незадача, рынки, растущие на любых новостях крайне нестабильны. Нет никаких сомнений в том, что настроение инвесторов вновь испортится, если экономическая статистика продолжит ухудшаться, а эффективность политических мер пойдет на спад.

Европейский экономический и валютный союз не знает аналогов в истории суверенных государств. Еврозона представляет собой «сообщество государств» совершенно нового типа, который не укладывается в традиционную вестфалийскую концепцию суверенитета. Страны в составе Еврозоны, как и люди в любом обществе, с одной стороны независимы, но с другой - тесно связаны друг с другом. Они могут положительно или отрицательно влиять друг на друга. Для хорошего управления всей структурой нужно, чтобы отдельные государства и институты Европейского Союза выполняли свои обязательства. Кроме того, экономический и валютный союз - это именно два союза: экономический и валютный. Европейский валютный союз работает на удивление хорошо.

Экономика Китая сбавляет обороты, и причин тому немало: европейский финансовый кризис, неустойчивое восстановление в США, вялый рост внутренних инвестиций - это лишь самые очевидные. Учитывая то, что экспорт и инвестиции отвечают за 30% и 40% от общего роста ВВП в Китае соответственно, не грех предположить, что экономика страны остро ощущает на себе последствия охлаждения внешнего спроса и скопления безнадежных долгов на фоне чрезмерных и совершенно бездарных расходов на основные средства. И все же, риски, связанные с этими факторами - это лишь симптомы более глубоких институциональных проблем. До тех пор, пока власти не займутся этими требующими безотлагательных действий вопросами, разговоры о новой модели роста Китая, основанной на потреблении (о которой говорится в одобренном правительством Пятилетнем плане), останутся лишь пустыми разговорами.

Что из себя представляет кризис? Может быть, это затяжной экономический спад, длительный период высокой безработицы, бедности, инфляции? Безудержное падение валютного курса, фискальные дефициты, высокая стоимость заимствований и политический паралич? Большинство людей полагают, что кризис существует, если есть хотя бы несколько несчастий из этого списка. Но почему же все думают, что Еврозона охвачена кризисом, хотя тревожные признаки присутствуют лишь в некоторых странах, и то частично? Так что же такое кризис Еврозоны и как его определить? Уже по которому кругу мы обсуждаем единую валюту, которая не отвечает различным нуждам всех стран-участниц и твердим, что рано или поздно от евро придется отказаться из-за несовместимой с жизнью валютного союза экономической дивергенции.

Люди в развитых странах ждут не дождутся, когда же к ним вернется полная занятость, покинувшая их во времена Великой рецессии, пора бы им перечитать эссе под названием "Экономические возможности для наших внуков", написанное Джоном Мейнардом Кейнсом в 1930 году. Общая теория занятости, процентных ставок и денегг, опубликованная Кейнсом в 1936 году, дала правительствам инструменты для борьбы с безработицей, вызванной экономическими спадами. Однако в эссе Кейнс, увидевшем свет раньше теории, Кейнс разграничивает безработицу, вызванную временными экономическими спадами, и, так называемую "технологическую безработицу" (в его собственной терминологии), "обусловленную тем, что появление новых технологических возможностей, позволяющих сэкономить на рабочей силе, опережает появление новых способов использовать эту рабочую силу".